Гул стоит

Дом я получил вместе с растениями – травой и несколькими вишневыми деревьями. Около крыльца рос аксакал среди плодовых, абрикос. Как он за столько зим не вымерз – даже не представляю. Наверное, какая-то морозостойкая форма попалась или развилась. Но это громадное дерево совсем не давало плодов. На второй год я не поленился и пересчитал все шесть цветочков.
Тут и Овца мне посоветовала:
— Вы (она все время на Вы обращалась. Очень у нас высокие отношения были, очень), говорит, Сергей Владимирович, постучите по стволу обухом, да и популярно объясните дереву, что так или так, но или-или.
Зачастую самые экстравагантные рецепты слабо укладываются в рамки здравого смысла. Но при этом регулярно демонстрируют потрясающую эффективность. Постучал и я по стволу. И конкретно так пояснил, что к чему и что и как.
Поразительно!
Абсолютный успех! Такое впечатление, что в абрикосе был микрофон встроен, и корни крутили кроне эту древораздирающую запись. На следующий год дерево сдохло ранней весной, еще до листьев, и не проявляло признаков жизни отныне и присно и вовеки, аминь.
Вот она, великая и могучая сила нецензурного слова! (Это меня так Овца научила).
Облезлое дерево осталось стоять, и я приспособил к одной из веток антенну Интертелекома. Два года я успешно пользовался удивительно медленной скоростью приема/передачи данных, но в одну из вёсен техника стала в отказ. Думаю, убавили мощность антенны, которая передавала мне сигнал. Моя приемная антенна стала не нужна.
Но дело плодов и ягод не пропало зря.
От корней полезли какие-то побеги. Я на них и внимания не обращал, пока не увидел, что растишки уже вымахали, и при ветре ветки задевают электрические провода. Пришлось заняться обрезанием.
В этом году основательно срезал лишние, неорганизованные побеги, сухие ветки, и последние два дня пребывал в недоумении.
Гул. Какой-то внятный, четкий гул, но он явно не на месте. Его здесь никогда не было, откуда взялся?
Но ведь абрикос зацвел! Пена соцветий сплошь укрыла дерево, наполняя весь двор слабым, нежным, но приятным и заметным ароматом. Я никогда не знал, что цветущий абрикос так приятно и необычно пахнет. Пчелы не замедлили воспользоваться случаем, буквально оккупировав магазин с нектаром.
И вот абрикос меня порадовал. Конечно, это не мои агрономические упражнения помогли. Так сложилась погода. И все равно я не зря ухаживал.

Вечер в селе

День давно прошел середину. Жара спадает, завершаются работы. Кажется, что даже машины стали ездить торопливее, словно им невтерпеж попасть в гараж. Становится явно тише. Замолкают трактора, железо накопило дневную порцию усталости и устраивается на ночлег.

Еще светло, день не ушел, но эстафету уже подхватила Луна. Большая, белая, она висит на востоке и снисходительно наблюдает за катавасиями Солнца и Земли. Дескать, вы тут все заканчивайте, а я пока разомнусь, мне скоро принимать дежурство.

Становится заметно прохладнее.

Солнце откровенно намекает, что скоро завалится спать.

Сначала оно разбирается с покрывалами, примеряя по очереди различные багровые и алые изделия. А потом уютно укутывается и выключает свет.

Стемнело.

Но жизнь не замерла.

Заливаются ночные птички. И что удивительно, именно ради красоты пения поют, чтобы поразить коленцами избранницу, растопить ее сердце и завоевать лапку.

На небе в полный рост сияет луна, и, кажется, что в такую ночь можно не только иголки собирать, но и процессоры по технологии 25 нм.

Вдалеке лениво перекрикиваются собаки, им на бэк-вокале вторят лягушки. Главная задача подпевки – не засидеться на вечеринке, рано утром строгие полицейские-аисты будут забирать опоздавших в отделение.

Наступила ночь…

Скворец

Обычный осенний день. То, что сейчас самая середина весны – ничего не изменяет. Сеется нудный дождь, северный ветер угрожает заморозками. Туч нет, просто все небо равномерно серое, даже не известно, рассвело просто по привычке, или где-то наверху еще есть солнце?
Как диссонанс осеннему настроению выполняю сугубо весеннюю работу – убираю опавшие прошлогодние листья, копаю грядки, готовлю семена и рассаду. Но с легкой тревогой, а придет ли полноценная весна и за ней следом лето?
В перерывах между дождем и подготовкой к очередному дождю на большом дереве у ворот во все горло орет скворец. Ему не важно, дождь, ли, ветер ли. Он зовет свою подругу, показывает свою бесплатную ипотеку – новое гнездо, и знает, что на их семью букашек и червячков хватит. Какая ни были бы погода.
Хороший у меня сосед на дереве.

Котик

Тихий плач раздался издалека. Даже неясно, реально ли кто-то плачет, или ветви скрипят на ветру, или угрюмая погода будит в мозгу неясные образы? Но нельзя не прислушиваться, откуда писк и стон, где плачет маленький, куда бежать спасать?
Между порывами было слышно более отчетливо, но уловить направление долго не удавалось. Вроде вон в той стороне, а если повернуться боком, то совсем даже в другой.
Пришлось идти, и уши у меня были локаторами. Да, вот отсюда идет звук, но ничего и никого нет. Лесок, даже рощица, на берегу местной речушки. Но ничего нет ни на земле, ни на деревьях. Ничего, кроме жалобного плача потерявшейся кошки.
После получаса бесплодных поисков источник был обнаружен. На старую, толстую и высокую ольху залез котенок примерно полутора-двух месяцев. Руками его не достать, моя большая лестница (самая большая в околотке, ее без меня берут и аккуратно потом вешают на место) не достает и до середины. Осталось уповать.
Местные жители встрепенулись. Приключилось паломничество. Человеческая сообразительность начала выделывать удивительные эвольвенты. Раз котик сидит на дереве уже вторые-третьи сутки, то естественно, он хочет кушать. Поэтому начали появляться дары, но без данайцев. Можно было спускаться в столовую. Основным посулом к тому, чтобы слезть, были волшебные слова «Кис-кис». (Кратность применения не влияет на результат).
Этот рыжий мерзавец несомненно сошел бы, если бы умел ползать вниз. Не получалось ли у него, или курс «Жизнь на дереве» входит в программу воспитания человечества, но принесенные яства покоились у подножия, не снедаемые даже муравьями.
На четвертый день подлец стал применять тактику экономии ресурсов. Дерево хоть и в низинке стояло, но обзор был с него как с наблюдательного пункта просто потрясающий. Все на ладони. И котеночий концерт начинался только тогда, когда появлялись люди. И люди появлялись! Каждый, кто проходил мимо пешком или проезжал на велосипеде считал своим долгом чести остановиться, углубиться через мусор, который туда прилежно относила соседка, в дебри, потратить полчаса на поиски источника звука, убедиться, что помочь нельзя, произнести волшебные «Кис-кис!» и отбыть восвояси, вычеркнув из жизни потраченное время. Обряд выполнен.
Мне его видно было практически от дома, если присмотреться и знать, куда обсервировать. На пятый день я его не обнаружил, но редкие вопли подтверждали status quo. Пошел на рекогносцировку. В результате наблюдений установил, что этот дрессировщик прекрасно ползает по дереву. Расстояние по высоте между ветками – не меньше метра. Этот «беспомощный» отлично бродит по ярусам очевидно, чтобы увеличить аудиторию.
На шестой день вопли стали слабее, реже, более жалостливыми и грустными.
«У кошки четыре ноги,
Позади ее длинный хвост,
Но трогать ее не моги
За ее малый рост, малый рост»
— такие слова вложили Леонид Пантелеев и Григорий Белых в уста Мамочки.
Что делать, на седьмой день, взяв лопату, пошел совершать последний обряд. Куда же она свалилась? Нигде нету. А если пошире поискать? Столько же.
Этой дряни надоело глотку попусту драть, она слезла и ушла домой. Даже не поблагодарив зрителей.