Жизнь не победить!

 

Льдинка

Льдинка родилась маленькой, но очень красивой, прозрачной, как морозный воздух.
— Ты у меня просто алмаз! - восклицала ее мама, Вода.
— Бриллиант, - со скрытой гордостью скрипел ее отец, Мороз. Он все знал, потому что много путешествовал. Сейчас он был дома, и помогал маме Льдинки по хозяйству – там снежка насыплет, там реку заморозит. Ему дали отпуск в несколько месяцев, и он решил побыть дома.
Льдинка лежала в мягкой колыбельке и мечтала:
— Я стану Льдом на катке. Я буду прочным-прочным, и на мне поставят кучу рекордов, я стану самым знаменитым Льдом!
И льдинка заснула. Она была еще совсем маленькой.
Днем ярко светило солнце, с крыши на Льдинку капали капельки, это мама-Вода подкармливала ребеночка, а папа-Мороз тут же все намораживал. Так льдинка росла, не по часам, а по дням.
Чем сильнее ночью трещал мороз, тем крепче спала льдинка. И снились ей красивые сны. Она выросла, и сковала собою все реки. Вот радость людям! Не нужно строить мосты! Но не все оценили такую очевидную пользу, специальные работники на больших оранжевых машинах днями и ночами ездили по мостам, дорогам и улицам, и посыпали мостовые песком и солью против льда. А уж сколько нехороших слов было сказано про лед на дорогах и тротуарах от тех, кто поскользнулся и упал!
Вот рыбаки обрадовались льду на реках. Они быстренько достали валенки, тулупы, ящики и удочки, и с первым транспортом повалили на лед, стали азартно сверлить лунки и с увлечением ловить рыбу. Рыба была не очень рада льду, кислород в воде стал заканчиваться, растения спали и поддерживали баланс газов только в дежурном режиме. Поэтому лунки, сделанные рыбаками, буквально дарили рыбам глоток воздуха.
Тогда Льдинка стала заботиться о садах и лесах, и надела на стволы и ветви красивый ледяной панцирь. Но деревья и кусты заплакали от этого, им было не под силу держать большой вес, и не только сучья, но и целые деревья падали от тяжести льда и под напором ветра.
Земля зимой привыкла быть под снегом. Как Мороз ни бушевал, а травке, особенно озимым посевам, под слоем толстого, мягкого и сухого снега было комфортно и уютно. Травка понемногу пила водичку, корешки и листики дышали воздухом, и благополучно зимовали. Но лед! Лед все нарушил! Он пропускал Мороз до самой земли, замораживал, угнетал и вершки, и корешки, много деревьев погибало в такие зимы. Нет, не рады были земля и посевы льду.
Тогда Льдинка решила стать дизайнером. Раз ее в дома не пускают, то она обойдется доступными средствами. Но мокрые, в ледяном панцире птицы падали на снег, и если рядом не оказывалась добрая корова со своими свежими горячими лепешками, то так и погибали. А самолеты…. Да, они были доступны, хоть и быстро летали, но Льдинка летела вместе с ними и надевала на стальных птиц ледяной панцирь своей конструкции. Так что аэропланы? Сначала стали подниматься выше облаков, чтобы солнце растопило такую красоту, а затем оборудовали самолеты противообледенительной системой. Подумаешь, неженки какие!
Долго горевала Льдинка, и крепко задумалась. Получается, что любые ее усилия не нужны никому? Что от нее больше вреда, чем пользы? Что все хотят от нее избавиться?
Льдинка заплакала. Посыпались слезы, но такие маленькие, просто невесомые. Легкие, белые, кудрявые, они летели и порхали, плясали танец Кориолиса и кружились с ветром. Льдинка посмотрела на хоровод и улыбнулась. Она решила быть тем, кем получится. Летом водой и поить жаждущих. А красивый бармен может превратить ее снова в лед, и она будет непременным участником холодного вкусного коктейля. Зимой снежинки, а это ведь очень-очень маленькие Льдинки, укроют белым полотном поля и леса, и художники будут писать снег на своих картинах, соревнуясь в точности и подборе красок.
Все наладилось. Когда холодно – Льдинка в виде воды. А без воды ведь никакой жизни, никакой техники. Люди, животные, растения – все пьют водичку, никто без нее не может прожить. Да и еду без воды почти не готовят. С водой и сады цветут, плодоносят, и на полях урожаи зреют, и леса древесиной, ягодами да грибами растут. С водой хорошо, без воды – пустыня.
А зимой, в мороз, снегом да льдом Льдинка всех утешала. Под снегом земле и растениям тепло, над снегом, чистым и белым, людям красиво. Дорожные службы мостовые да тротуары быстро очищают, всем ходить удобно. На катках конькобежцы да фигуристы катаются, на льду рыбаки толпами сидят, рыбу воздухом поят, по льду буера стремительно летают, даже дух захватывает.

Идиллия совершилась.

Декабрь

Легкий утренний снежок закончился. Он падал не спеша, постепенно, чтобы не создавать неудобства людям и деревьям. Всем и так было трудно, то снег, то мороз, то дождь. Причем не теплый (с учетом декабря), а ледяной, который тут же намерзал на всем, куда попадал и куда затекал. Деревья пригнулись к земле, ветки стали плакучими и действительно плакали. Потеплело, и везде слышался легкий, чуть уловимый шорох: это растения сбрасывали свой непрошенный ледяной панцирь. Нужно было замереть, чтобы не скрипеть снегом, и слушать очень-очень чутко. Ветерок шевелил ветки, и ослабевшая корка понемногу лопалась и падала в снег.
А после обеда упал туман. Он не падал резко, как молния, не взрывался вулканом, покрывая все собой как лавиной пепла. Он возникал ниоткуда и был везде. Он толстел от ветра и стекал в овраги, он карабкался на горки и мягко, медленно клубился над вскрывшейся от тонкого льда речкой. Резко потемнело, хотя в декабре не стоит ждать долгого солнца, да и оно с начала месяца скрыто за плотными тучами.
Струйки дыма из печных труб не тянулись вверх, не ложились по ветру, а оседали тут же, связывая воедино тяжесть сумерек и клочья тумана.

Туман плыл …

Каменев Лев Львович - Туман. Красный пруд в Москве осенью. 1871

Речка

 Речка немножко устала. Ее год начался рано и бурно. Сначала она устроила для всех желающих захватывающий дух представление под названием Ледоход, а затем широко разлилась, напитывая водой и удобряя вкусной и питательной тиной  прибрежные поля, луга, а местами и огороды. За одно наполнила свежей рыбой и икрой луговые озера; будет где мальчишкам посидеть с удочками.
Весенние праздники кончились, жизнь вошла в свои берега, и начался труд. Каждый день Река поила стада коров и овец, подсказывала начинающим рыбакам, где держится рыба (начинающим, потому что опытные и так знали. Были еще и продвинутые, которые осматривали толщу воды эхолотами). Летом на берег приходили отдыхать целыми семьями, веселились, готовили шашлыки, купались, загорали, и всегда убирали за собой мусор. Река гордилась такими отдыхающими.
Были и трудяги-теплоходы. Самоходные баржи думали, что это они возят различные грузы, пассажирские – пассажиров, а прогулочные туристов. Но на самом деле всех доставляла Река, обо всех заботилась. Хотя самые нетерпеливые даже ставили на теплоходы, лодки, катера и яхты двигатели, но что они могли без реки? Так что все самообман.
От самого ледохода и до глубокой осени трудилась Река. При всей своей медлительной величавости (эта Река была из равнинных, отнюдь не бурная горная), никому не удавалось войти в одну реку дважды. И вот пришло ей время отдохнуть. Деревья попробовали укрыть Реку листьями, все отдали, и теперь стояли обнаженными перед ветрами и дождями, но алые, золотые и зеленые листья уплыли, а теплей не стало. Прилетевший снег тоже старался согреть Реку, но не получалось принести в монастырь свой устав, и снег таял на глазах.
Появлялись первые забереги. Подросшие мальки, сеголетки, по примеру старших рыб уже не резвились, а укладывались спать прямо в толще воды, у корней растений или под прикрытием коряг. Рыбы всегда спят головой против течения, и вяло шевелят хвостом, чтобы их не сносило. Речная трава давно дремала. Солнца в глубине и так немного, а в короткие осенние дни его и вовсе не видно. Лилии и кувшинки спрятали листья, чтобы не обжечься холодом, ряска в озерах легла на дно спать.
Речка стала укутываться в одеяло изо льда
Приближалась зима.

Обещали похолодание

 Да и то, заканчивается первая декада третьего триместра четвертого сезона. Скоро придет зима, а с ней снег, вьюги, метели, праздники, санки. Вот коньки и лыжи вряд ли, не те зимы, не те ребята.

А пока что пошел дождик. Маленький-маленький, тихий и спокойный. Капли весом со снежинку не летят вниз, а порхают, кружатся, танцуют как будущие снежинки, и не удивлюсь, если к утру все побелеет. Впрочем, вряд ли сегодня. Перед морозом, даже маленьким, небо вызвездит, и Луна будет дорожками указывать инею, куда падать и что серебрить.

Фото из инета

Открытки 03

 Как же государство сумело вбить в меня знания, как я научился читать и писать? Отмечу сразу, думать я научился самостоятельно и много позже, государство в целом и отдельные личности в частности к этому не имеют никакого отношения. Поэтому все недочеты моего мировоззрения – mea culpa.

Итак, все началось со школы. Вру. Сначала я родился. А только потом начал учиться. Не помню, где получил первичные знания, дома или в классе. Но основные – точно в школе.
Овладение наукой не шло простым и легким путем. Со счетом, особенно устным, проще, палочки налево, палочки направо:

А вот писать…..
Сначала, конечно, карандашами. Был даже такой предмет отдельный – Каллиграфия. Я не достиг в этой науке не только высот, но даже подножия.
Кроме чистописания карандашами рисовали. 

А это наверняка для учителей:

Карандаши приходилось регулярно затачивать. Для этого изобрели приспособления, точилки. Пользы от них не припоминаю.

Рыбка. Она по умолчанию тупая, не получалось ею точить.

 Некая ракета, в коричневую капсулу собирался мусор, стружка от карандаша.Форм-факторы были различные, например, машинки.

Чудо советской техники, слизанной из Европы. Привинчивалась прилагаемой струбциной к столешнице. Сжирала карандаши как крокодил мясо.

Со всем этим хозяйством сидели за деревянными партами, выкрашенными толстым слоем масляной краски. Она была несколько пластична, можно было ее ковырять ногтем.

 Но право писать чернилами получил. Наверное, у учителей норма по отчету, и лишний малограмотный не украшает показатели. Зато мне дали домашнюю работу на лето, писать и тренировать почерк. Я не поддался на провокацию и сохранил в девственности свое невладение разборчивостью.

Однако желание автоматизировать было заложено в мои гены, и в четвертом классе я притащил в школу самую дешевую, за сорок копеек, авторучку, и стал на уроке писать ею. Авторучки не были в дефиците, но на уроках требовалось писать перьевыми ручками.

Я вернулся к своей стальной. 

Макал ее в чернильницу, которая стояла в специальном углублении в парте, а рядом был желобок, чтобы ручка не скатывалась. Они были в основном деревянные с жестяным наконечником, куда вставлялись перья.

Чернильницы непроливайки.

 Разновидностей перьев было много. Они все писали по-разному, какое перо потоньше, какое потолще.

Хвостовик пера можно было надломить, в появившуюся трещину вставить сложенную бумажку как стабилизатор, и вот уже готов дротик-дартс.  У меня была довольно большая коллекция перьев. Нижний образец с черной металлической пластинкой для нанесения линий одинаковой толщины, в том числе и при черчении тушью.

 Еще одна подборка перьев. Мне нравилось самое правое, писало мягко и не слишком тонко.

Ручки

 Все мелкие школьные причиндалы лежали в пенале.

Деревянный поначалу пенал затем сменился пластмассовым. 

В нем были ручки, основная и запасная, резинка, карандаши и точилка карандашей. Пользы от точилки не припоминаю. Лучше всего точить бритвенным лезвием, кассеты тогда еще не изобрели, но и порезы пальцев было дело обыденное. Подробнее о точилках выше.

 Были и дополнительные приспособления. Например, трафарет «Зебра». Им очень удобно пользоваться, когда пишешь на бумаге без линеек. В купленном бюваре был свой трафарет, вместе с почтовой бумагой формата А5.

Дома был и складной пюпитр для книг. По задумке изобретателей книга была на нужном расстоянии от глаз, под правильным углом и ручки сложены. Однако я не понял, как им пользоваться, когда валяешься на диване и с увлечением читаешь «Робинзона Крузо», или про пиратов, или «Таинственный остров». Есть мнение, что сейчас это идеальный гаджет для планшета.

А вот логарифмическую линейку не освоил. Хотя, наверное, толковая штука, значительно сокращала время расчетов. На обратной стороне масса полезных сведений.

Все достижения записывали в дневник. И что домой задали – тоже. Это не моя страница, она из сети, как и все фотки. Но моя примерно такая же была. А почерк – копия.

Ах, школьное время… Даже на такие записи согласен.

Соглядатай

Зима не злая и не суровая, зима – хитрая. У нее наполеоновские планы, она хочет все изменить, но начинает новое медленно и с опаской. Так, она посылает впереди себя Осень, узнать, что там и как, можно ли приходить. Осень приходит нарядная, и начинает сразу все украшать. Летний зеленый цвет обогащается оттенками, а леса одеваются «в багрец и золото» (А. С. Пушкин. "Унылая пора!").

Осень приходит под ручку с Ветром, они лихо пляшут, и ветерок от их танцев сбивает листья с деревьев. Листочки летят точно также, как и будущие снежинки, покачиваясь и вальсируя, а сверху, из далекого неба за ними неотрывно смотрит Зима. Так она узнает, ждут ли ее.
С помощью Осени осторожная Зима прокладывает себе путь. Сначала замораживает грязь на полях и дорогах, потом затягивает ледком лужи, и уже ранним утром «на ремонт идут машины, в колеях ломая лед» (Александр Твардовский «День пригреет…»). А вскоре и забереги на реках соединяются, предвосхищая отраду рыбакам.
Начало царствования Зимы несколько затягивается, но в итоге громкий, сладкий и яркий праздник Нового года приходит. А Зима… Зима от этого подвига устала, постепенно смягчает морозы, все больше света днем, все короче ночи, все больше капели с крыш. Первые проталины; первые цветы, которых так и называют – Первоцветы, смело пробиваются сквозь снег.
И всё.
Нет больше Зимы, есть Весна. А пока что Осень.

Яблочки

Маленькое яблочко горько плакало.
— Мама, ну почему к тому дереву все приходят и собирают яблоки, а к нам нет? Почему? Чем мы хуже?
И невидимые слезы потоком хлынули из несуществующих глаз. Примерно так же плачет жарким летним днем Ива; она расстроена, что у нее вообще нет яблок. Но о ней в другой раз.
— Яблочко, скажи, а как тебя зовут? – спросила Яблоня.
— Антик.
— Это сейчас, а вот когда вырастешь, какая у тебя будет фамилия?
— Антонов.
— А у меня сейчас?
— Антоновка.
— Вот и ответ. Мы позднеосенний сорт. Мы все лето накапливаем в себе Солнце, и поэтому приобретаем золотистый, солнечный цвет. Нас закалили весна, лето, осень. Мы можем полежать, чтобы порадовать ребят поздно осенью и в начале зимы. Знаешь, как приятно мальчикам и девочкам найти под новогодней елкой не только апельсины и мандарины, но и яблочки. Так что не плачь, наше время придет.
 

Маленькое яблочко горько плакало.
— Мама, ну почему к нам все приходят и собирают яблоки, а к той яблоне нет? Почему? Чем мы хуже?
— Не плачь, милый. Посмотри, наши яблоки большие, белые, спелые, вкусные, ароматные. На молодых деревьях они удивительно крупные, и если посмотреть на солнце сквозь яблоко, то видны семечки. Не стоит плакать, мое яблочко. Мы же Белый налив, мы с осени накапливаем силы, чтобы первыми радовать плодами. Посмотри, какие хорошие детки приходят к нам. Вот твои браться сразу к ним прыгнули. Детки их съедят, и будут здоровыми и веселыми. Только пусть не забывают, все фрукты нужно мыть.
— А зачем нас мыть, мы что, грязные?
— Мы не отвечаем за бактерии, насекомых и прочих вредителей. Наше дело вырастить вкусный, ароматный и полезный плод. А уж как его есть – на то у людей есть свои правила, и их нужно соблюдать.
— Так что не плачь, береги сок и готовься к прыжку. Вот идет девочка, пойдешь к ней?
— Да, с удовольствием!

Иллюстрация: John George Brown. The Cider Mill, 1880.

Запахи

Вчера я высушил в СВЧ листовую петрушку вместе со стебельками. Рецепт нашел случайно где-то на Ютубе. Эффект замечательный и двойной. Во-первых, все прекрасно высохло, а во-вторых, по дому распространился аромат... свежей выпечки.

А сегодня занимаюсь обмолотом кориандра. Траву срезал давно, и она у меня сохла в ожидании длинных осенних ночей и ненастной погоды. Теперь они встретились, и я занят делом.

Но такое впечатление, что я живу в лавке колониальных товаров....

Открытки 02

Вместе с тем государство прилагало усилия для удобной коммуникации. Почта всегда (и сейчас тоже) работала из рук во плохо, но альтернативы не было. Среди почтовых отправлений не последнее место занимали открытки, или открытые письма. Марка на конверт стоила 4 копейки, а на открытку – три. При этом был определенный выбор вариантов открыток на определенную тему. Это могли быть праздничные поздравительные открытки, или тематические – цветы, природа, репродукции и так далее. Все эти художественные миниатюры были законченными произведениями искусства, и визуально передавали эмоции отправителя.
Нынешние открытки в полиграфическом смысле стоят на голову выше. В них зачастую встраиваются не только изображение, но и звук. Но верный маркетинговый расчет показывает, что отправитель не только не хотят думать над текстом, но зачастую и не способны: этим объясняется обилие открыток с уже напечатанным текстом поздравления.

 Так какими же они были, почтовые карточки?