Телевизор я купил в Подольском универмаге. Есть у меня такая привычка, спонтанно подорваться и двигаться без заранее обдуманного плана. И практически всегда успешно. То куплю что-то, то найду, то узнаю, то познакомлюсь и так далее.
А в универмаге продавался отличный Шарп, видеодвойка-моноблок. Экран не слишком большой, но удобства агрегата всё компенсировали. Вставил кассету (а видео на кассетах тогда было более чем популярно), и все заботы позади. Только нажимай на кнопку, тут тебе и фильм, тут и телевизор, тут же можно и выключить. Правда, аппарат в магазин за пивом не бегал.
На день Киева Галина Николаевна пригласила меня погулять. Я человек не тяжелый на подъем, сразу согласился. Встретились. Весна, тепло, красиво. Каштаны и прочие сирени отцвели, но весенняя краса еще не ушла, зато прибавилась раннелетняя.
Ясное дело, поугощались хорошенько, да ведь и вкусного сколько на каждом шагу, и наливают, что хочешь. Все было в меру, и засветло, вскоре после девяти, я уже дома. Но все-таки подшофе, это меня и выручило.
Первое и единственное, на что я обратил внимание – это на открытое кухонное окно. Внимательность не такая уж моя главная достопримечательность. Память – вот мой конек! Вот спроси о чем хочешь. Нет, об этом не помню… И об этом тоже, и вообще, я про что начал?
Ну, думаю, забыл закрыть, а ветром раскрыло. У нас на первом этаже такие ветры бывают…. И пошел полежать. День был трудный. Надо телевизор посмотреть и подремать.
Стоп. А телевизор где???
Квартира моя. И ключ к дверям подошел. И обои испачканные, это мы с.. Ну, неважно. Диван родной, это я его берег-берег, пока новый был, а потом начал с сигаретой спать, вот и прожег немного. Но если шкафом загородить, то и не видно совсем.
А в универмаге продавался отличный Шарп, видеодвойка-моноблок. Экран не слишком большой, но удобства агрегата всё компенсировали. Вставил кассету (а видео на кассетах тогда было более чем популярно), и все заботы позади. Только нажимай на кнопку, тут тебе и фильм, тут и телевизор, тут же можно и выключить. Правда, аппарат в магазин за пивом не бегал.
На день Киева Галина Николаевна пригласила меня погулять. Я человек не тяжелый на подъем, сразу согласился. Встретились. Весна, тепло, красиво. Каштаны и прочие сирени отцвели, но весенняя краса еще не ушла, зато прибавилась раннелетняя.
Ясное дело, поугощались хорошенько, да ведь и вкусного сколько на каждом шагу, и наливают, что хочешь. Все было в меру, и засветло, вскоре после девяти, я уже дома. Но все-таки подшофе, это меня и выручило.
Первое и единственное, на что я обратил внимание – это на открытое кухонное окно. Внимательность не такая уж моя главная достопримечательность. Память – вот мой конек! Вот спроси о чем хочешь. Нет, об этом не помню… И об этом тоже, и вообще, я про что начал?
Ну, думаю, забыл закрыть, а ветром раскрыло. У нас на первом этаже такие ветры бывают…. И пошел полежать. День был трудный. Надо телевизор посмотреть и подремать.
Стоп. А телевизор где???
Квартира моя. И ключ к дверям подошел. И обои испачканные, это мы с.. Ну, неважно. Диван родной, это я его берег-берег, пока новый был, а потом начал с сигаретой спать, вот и прожег немного. Но если шкафом загородить, то и не видно совсем.
Постепенно до меня стало доходить, хотя и не проясняться: меня обокрали. Я курил, и оставил открытой форточку. Она большая, там взрослый человек легко пролезет. Мой расчет был на то, что на скамейке вечно сидят какие-то бабы, и по пути присмотрят. Расчет не оправдался. У нас в доме реально есть домушник, который у меня спер из прихожей барсетку. Но это отдельная история.Что делать? Только позвонить в милицию. Позвонил. Ответил на вопросы. И лег полежать уже без телевизора. Когда они там еще приедут.
Приехали не скоро, но еще до полуночи, часа через полтора после звонка. Наверное, дел было много.
Да и как доблестной милиции не быть занятой.
Ведь как раз в это время, когда звонил я (плюс/минус полчаса – это не важно) какой-то мужик на Виноградаре, в нескольких домах от меня с диким воплем изо рта
— Кто выставил мою квартиру?!?!?!
и ножом в руке выскочил на улицу и начал резать всех подряд, кто поближе.
Поближе оказались двое совершенно посторонних ребят, то ли местных, то ли пришедших к кому. Парни мирно сидели на скамеечке, болтали о чем-то, когда их постигла кара за несовершенное деяние. Тут серьезное отступление: один был убит сразу, второй ранен и выжил. Ясное дело, что забот было много.
И в милиции соединили два звонка в одно происшествие. Я сначала типа позвонил, а потом пошел развлекаться смертоубийствами. Или наоборот, не важно. Поэтому приехавшая группа, довольно многочисленная, человек семь, была настороже: а не перемкнет ли меня второй раз? Хотя меня и первый не перемыкало.
Группа была занята своим делом, один кисточкой красил окна и двери, снимали пальчики, кто-то составлял бумагу – что и в какую цену украли, но большинство слонялись без дела. Особенно меня достал некий сержант, нагло развалившийся на кресле и лениво рассматривавший семейные фотографии. В итоге я не выдержал и спросил его о роли в группе. На последовавший ответ:
— Я водитель, - я в деликатной форме попросил положить предметы на место и пройти в машину. Просьба была удовлетворена. Кто там старший – мне сказано не было.
Дальнейшие события развивались не столь динамично. Для окончательного оформления бумаг меня пригласили пройти в ГОМ-18, и даже любезно предложили подвезти. Ну, раз надо, то надо. Я законопослушный.
В ГОМе процедура подписания растянулась часа на полтора-два. Хмель потихоньку выветривался. Хотелось спать. Хорошо, что уличный фастфуд продолжал свое дело, напитывая меня калориями. Ментам было нужно решить сложную задачу, определить, кто я, жертва или мокрушник?
Ко мне отнеслись в целом доброжелательно. В камеру не закрывали, позволили не только болтаться по этажу, но и по двору. Но я же не лошадь, все время быть на ногах. Поплелся на этаж и прилег на скамеечку, бедный сиротинушка.
Настало утро, но ясности в вопросе – кто я, так и не прибавилось. Поэтому роль запятой выросла неимоверно – «Казнить нельзя помиловать». Собрался консилиум. Мужиков штук пять, все в гражданском. Вроде и называли – дескать, это от прокуратуры, этот из угро, эти еще кто-то. Я так понял, что это комиссия по реабилитации, типа как в Побег из Шоушенка.
На органы правопорядка подействовали несколько моментов. Главный, естественно, мое личное обаяние. Будь я в гористой местности, горы с утра приходили бы мне кланяться, а солнце вставало бы по два раза в сутки, лишь бы насладиться моим очаровательным видом. Именно поэтому оно до сих пор стремиться заглянуть в мою спальню, набраться оптимизма и бодрости. Чтобы не нарушать мировой геологический порядок, я живу в равнинной местности, а на улицу выползаю ближе к полудню.
Некоторую роль сыграла моя последовательность. Я тогда еще не так виртуозно владел слогом, был более прямолинеен и однозначен. Поэтому все мои ответы были сухими и четкими, как под копирку. Мне и выдумывать было не нужно, просто повторяй, как попка, одно и то же.
Третий по значимости аргумент – дома, все-таки, разные. Мне трудно одновременно быть обокраденным тут и выскочить с криком там.
Внесла свою ничтожную лепту и Галина Николаевна. Это замужняя дама, так что некоторая осторожность в вопросах понятна и уместна. Вот как она поведала:
— С утра раздался телефонный звонок. Неизвестный мужчина шепотом попросил не бросать трубку. Затем назвался, старший лейтенант милиции Такой-то, и очень деликатно уточнил, могу ли я разговаривать. Я была крайне удивлена. Как и дальнейшим вопросом:
— Вы ЛСВ знаете?
— Да.
— Когда вы его видели последний раз?
Это меня заинтриговало и напомнило, когда ты был почти объявлен убитым, кишки по деревьям, а мозги по... Нет, мозгов не было. Но это отдельная история.
Я спокойно рассказала, как мы провели с тобой вчерашний день. Хорошо, что я не стала ничего выдумывать и оставила все в рамках приличий. Этот ответ его удовлетворил. Боже, как мужикам мало надо!
Приехали не скоро, но еще до полуночи, часа через полтора после звонка. Наверное, дел было много.
Да и как доблестной милиции не быть занятой.
Ведь как раз в это время, когда звонил я (плюс/минус полчаса – это не важно) какой-то мужик на Виноградаре, в нескольких домах от меня с диким воплем изо рта
— Кто выставил мою квартиру?!?!?!
и ножом в руке выскочил на улицу и начал резать всех подряд, кто поближе.
Поближе оказались двое совершенно посторонних ребят, то ли местных, то ли пришедших к кому. Парни мирно сидели на скамеечке, болтали о чем-то, когда их постигла кара за несовершенное деяние. Тут серьезное отступление: один был убит сразу, второй ранен и выжил. Ясное дело, что забот было много.
И в милиции соединили два звонка в одно происшествие. Я сначала типа позвонил, а потом пошел развлекаться смертоубийствами. Или наоборот, не важно. Поэтому приехавшая группа, довольно многочисленная, человек семь, была настороже: а не перемкнет ли меня второй раз? Хотя меня и первый не перемыкало.
Группа была занята своим делом, один кисточкой красил окна и двери, снимали пальчики, кто-то составлял бумагу – что и в какую цену украли, но большинство слонялись без дела. Особенно меня достал некий сержант, нагло развалившийся на кресле и лениво рассматривавший семейные фотографии. В итоге я не выдержал и спросил его о роли в группе. На последовавший ответ:
— Я водитель, - я в деликатной форме попросил положить предметы на место и пройти в машину. Просьба была удовлетворена. Кто там старший – мне сказано не было.
Дальнейшие события развивались не столь динамично. Для окончательного оформления бумаг меня пригласили пройти в ГОМ-18, и даже любезно предложили подвезти. Ну, раз надо, то надо. Я законопослушный.
В ГОМе процедура подписания растянулась часа на полтора-два. Хмель потихоньку выветривался. Хотелось спать. Хорошо, что уличный фастфуд продолжал свое дело, напитывая меня калориями. Ментам было нужно решить сложную задачу, определить, кто я, жертва или мокрушник?
Ко мне отнеслись в целом доброжелательно. В камеру не закрывали, позволили не только болтаться по этажу, но и по двору. Но я же не лошадь, все время быть на ногах. Поплелся на этаж и прилег на скамеечку, бедный сиротинушка.
Настало утро, но ясности в вопросе – кто я, так и не прибавилось. Поэтому роль запятой выросла неимоверно – «Казнить нельзя помиловать». Собрался консилиум. Мужиков штук пять, все в гражданском. Вроде и называли – дескать, это от прокуратуры, этот из угро, эти еще кто-то. Я так понял, что это комиссия по реабилитации, типа как в Побег из Шоушенка.
На органы правопорядка подействовали несколько моментов. Главный, естественно, мое личное обаяние. Будь я в гористой местности, горы с утра приходили бы мне кланяться, а солнце вставало бы по два раза в сутки, лишь бы насладиться моим очаровательным видом. Именно поэтому оно до сих пор стремиться заглянуть в мою спальню, набраться оптимизма и бодрости. Чтобы не нарушать мировой геологический порядок, я живу в равнинной местности, а на улицу выползаю ближе к полудню.
Некоторую роль сыграла моя последовательность. Я тогда еще не так виртуозно владел слогом, был более прямолинеен и однозначен. Поэтому все мои ответы были сухими и четкими, как под копирку. Мне и выдумывать было не нужно, просто повторяй, как попка, одно и то же.
Третий по значимости аргумент – дома, все-таки, разные. Мне трудно одновременно быть обокраденным тут и выскочить с криком там.
Внесла свою ничтожную лепту и Галина Николаевна. Это замужняя дама, так что некоторая осторожность в вопросах понятна и уместна. Вот как она поведала:
— С утра раздался телефонный звонок. Неизвестный мужчина шепотом попросил не бросать трубку. Затем назвался, старший лейтенант милиции Такой-то, и очень деликатно уточнил, могу ли я разговаривать. Я была крайне удивлена. Как и дальнейшим вопросом:
— Вы ЛСВ знаете?
— Да.
— Когда вы его видели последний раз?
Это меня заинтриговало и напомнило, когда ты был почти объявлен убитым, кишки по деревьям, а мозги по... Нет, мозгов не было. Но это отдельная история.
Я спокойно рассказала, как мы провели с тобой вчерашний день. Хорошо, что я не стала ничего выдумывать и оставила все в рамках приличий. Этот ответ его удовлетворил. Боже, как мужикам мало надо!
Собственно, на этом повесть заканчивается. Следователь даже вернул мне нож. Во время процедур он меня спросил:
— Нож есть?
Я сказал:
— Есть.
И выдал его. А он красивый! Номерной, то есть сведения о нем заносятся в охотничий билет. Билет у меня был, и запись была, все законно. Изъятие не оформляли, и я уже умственно попрощался с ним. Но, вероятно, экспертиза показала полное отсутствие крови.
Какой отсюда вывод?
Мужчины! Работайте над своим реноме! Это главный щит в любой трудной ситуации.
А обвинения в убийстве с меня сняли…
— Нож есть?
Я сказал:
— Есть.
И выдал его. А он красивый! Номерной, то есть сведения о нем заносятся в охотничий билет. Билет у меня был, и запись была, все законно. Изъятие не оформляли, и я уже умственно попрощался с ним. Но, вероятно, экспертиза показала полное отсутствие крови.
Какой отсюда вывод?
Мужчины! Работайте над своим реноме! Это главный щит в любой трудной ситуации.
А обвинения в убийстве с меня сняли…
