Северное лето

Северное лето короткое. Впрочем, и весна тоже не очень длинная. Очень даже средняя, а вот зима метет и трещит на полную катушку.

Лето начинается поздно. Почти до середины мая в укромных, темных, скрытых от солнца местах еще лежит снег. К концу мая все чисто, полно травы, и коров уже можно выпускать на пастбище. Они ходят с тяжелым выменем, почти все принесли телят весной.

В июне поспевает первая ягода. Это домашние клубника, смородина, и лесная, даже болотная морошка. Есть и костяника, да там ягода очень уж невелика, только семечко, косточка изрядная. Правда, черника выручает. Знай, комбайном маши, да потом ягоды провеивай с крыши.

В июле не до ягод. Нужно накосить сена на целый год. Да не просто накосить, а и высушить, увезти и сложить на сеновале. У коровы-то молоко на языке, как покормишь, так и подоишь.

А августе самые нетерпеливые начинают собирать клюкву. Она еще незрелая, от нее нет ни толку, ни пользы. Зато к началу сбора она доспеет, станет красной, примет товарный вид и будет готова к сдаче на приемный пункт. Это хорошее подспорье, да только не всем оно под силу, клюква, как и брусника, не у дома растет, и к ягодным местам не каждый доберется. Иная старуха и рада бы в лес сходить, ягод принести, да брести далёко нужно, на широкие болота.

А вот грибы – они осенью чуть ли не у крыльца растут. Тут ни сил, ни сноровки не надо, только желание, а грибы найдутся. А есть грибы – есть и суп, есть и жареха, и соленых-маринованных в достатке. Но это осенью. Когда леса быстро меняют свой зеленый цвет на желтый, на багряный, на золотой, а кто и сразу раздевается перед зимней спячкой. Только сосны да ели спят в своем зеленом наряде.

А лето на севере короткое.

Хроники 'Нжелы. Снова про зрение у курятины

Давным-давно, еще до первого отпуска, в группе «Курятник» я инициировал обсуждение зрения у кур. Не помню, что послужило толчком. Но я исходил из того, что существует выражение «Слепая курица», а паремии всегда верны. Следовательно, зрение у кур оставляет желать лучшего.
В прошлой дискуссии я не получил перевеса, мои аргументы были не слишком убедительны, и виной всему моя некоторая схоластичность.
Прошло много времени, и я приобрел не столько опыт, сколько некоторое реальное представление о курятине, не слишком обширное, но живое. И сегодня оно пополнилось интересным наблюдением.
Мы вместе со Снежкой копали картошку. Она реально помогает, хотя и вредит. Помощь от нее в двух направлениях. Первое – разгребает землю, выкапывая картошку. Тут она хоть и усердна, но больше отвлекает, как бы в порыве аграрного благочестия не охерачить ее копательными вилами. А вот второе направление ее типа бесполезной деятельности – борьба с букашками – имеет высокую эффективность.
Нельзя сказать, что я сам не вижу этих неизвестных мне насекомых и прочих червячков. Но брать их руками…. И что потом делать? А Снежка поступает правильно и решительно, она их сжирает на месте, не отходя от кассы. Правда, со встречными лягушками играет несколько дольше, носит их туда-сюда, подкидывает и прочее, и, наверное, в итоге отпускает, потому что они убегают, раз я их не вижу?
Наш мирный труд был прерван странным поведением Снежки. В это время я сидел на корточках, выковыривая картошку. Она (курятина) издала необычный звук, типа воркования, а не стандартное ко-ко-ко, и…. залезла под меня. У нее регулярно бывают припадки в поведении. То туда бросится, то в другую сторону. Это всегда связано с поисками еды, вдруг ей наяву приснится, что там, в стороне, что-то съедобное шевельнулось, и мгновенно срабатывает врожденный инстинкт динозавра – «Съесть!».
Это «что-то» вполне могло оказаться и подо мной, мало ли куда в пылу битвы за урожай летят ошметки и червяки. Но нет, присела и замерла. Я встал, чтобы рассмотреть, что девица делает. Но тогда Снежка побежала к ближайшим, в трех метрах, зарослям фасоли, и остановилась под их прикрытием, тревожно поглядывая в мою сторону.
У меня никогда не было чувства, что Снежка меня любит. Она во мне видит только источник еды. Она требует еду, и даже не маскирует это какими-либо эмоциями. Она знает, что если я копаюсь в земле, или сгребаю сено, то я открываю ей пласты насекомых и всяких рептилий. А это – еда. Поэтому взгляд в мою сторону – это вовсе не взгляд на меня. Но куда же тогда? Поэтому я посмотрел на верхнюю полусферу.
И – о, да!
Вот отгадка!
Царь воздуха плыл над деревьями, медленно, ритмично покачивая крыльями. Он не парил, уже был вечер, и восходящие потоки воздуха окончились, но махал крылами величаво, полон собственного достоинства и проявляя уважение к наземному миру. Летел орел, большой и спокойный, с размахом крыльев не меньше метра, летел не высоко, метрах в двадцати пяти, тридцати над землей.
Как Снежка, занятая поиском червяков и прочих нямок его увидела – не знаю. Но увидела, подала сигнал и немедленно спряталась. Поэтому она до сих пор и жива.

Серия 24

Хроники 'Нжелы. Снежка принесла сплетни

Есть два пути познания мира. Первый – метод устрицы. Для этого нужно сидеть в своей раковине и не коммуницировать со вселенной. Тогда достаточно воображения, чтобы заполнить лакуну. Второй – выйти из дома и прогуляться до моей подруги Светланы. Я докладывал про ее гусей, которые вызвали законный и естественный интерес у любителей домашней птицы.
К сожалению, гуси когда-то съели неосторожно оставленную книгу Сильмы Лагерлёф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями», а потом еще и посмотрели одноименный документальный мультфильм, так что считали себя вполне компетентными для практических путешествий. Но летать было лень, транспорта не было, и они пешком ушли на Десну, благо всего километра два.
Погоревала хозяйка, но даже не всплакнула, понимала, что от судьбы не уйдешь, и чему быть, тому не миновать, а жизнь продолжается, и надо свое дело делать. На том и порешила.
Трудное у гусей лето выдалось. Оно конечно так, от домашнего ножа убереглись, да других напастей нажили. И в итоге получилось, что сменяли шило на мыло. Дома хоть до последнего часа тебя холят и лелеют, едой обеспечивают, ходи себе да шипи на чужих.
Да и то сказать, никто им в прибрежных дебрях ни корма не приготовил, ни сарайчик не поставил, живи чистом поле да на диком берегу, служи приманкой и щуке речной, и орлу парящему, и человеку прохожему. Много где их видели, то там, то сям, да хоть и близко стадо, да не просто домой их загнать, не захотят идти – то и не вернешь. И крепко запала гусям мысль прекратить играть в ромов, чай, не в Будище ведь жили.
Прошел месяц, другой, третий, и гуляки вернулись! Окрепшие, возмужавшие, хоть и ряды их несколько поредели. Пропал, сгинул старый матерый гусак, а с ним и два молодых, видно, пали в неравной битве с невзгодами. А дома и стены, и забор помогает, да и собака при случае поможет. Не было в стаде гуся с характером Мартина, вот и закончилось путешествие без полета.
Закончилось путешествие, но не приключения.
Пришла моя подруга Светлана с огорода домой, в хату, и смотрит: чужая лиса схватила за горло лучшего петуха, да и тащит его неспешным шагом с подворья. На секунду оторопев от такой фамильярности, схватила хозяйка вилы и бросилась на защиту. Лиса прониклась пониманием чувства собственности, бросила петуха, пробежала несколько шажочков, атаковала курицу и начала плановую эвакуацию вместе с добычей. Призванный на помощь супруг подключился к отражению атаки неприятеля, и вместе стали теснить лису, принуждая как покинуть территорию, так и выпустить добычу.
Эта часть плана удалась, и лису уже без пленницы стали преследовать. Что характерно, лиса не поддалась панике, а просто залезла в котельную при клубе, выражая таким образом презрение к догонявшим, дескать, я даже замерзла от таких догонялок. Но летом котельная не работала, и согреться там было мудрено. Поэтому лиса вывинтилась через какую-то дыру и покинула помещение тройного назначения. Тройного, ибо котельная одновременно 1) пункт обогрева; 2) убежище; 3) ловушка.
Но рыжая не далеко ушла. Бывает и на старуху проруха, все территории огорожены, и для сквозного путешествия приходится преодолевать заборы. Лисы не приспособлены к путешествиям по вертикали, и, найдя подходящую дыру, воровка ринулась напролом. Тут-то и поймала она афронт. Пролезла частично (по длине), и застряла намертво.
Лиса вон какая громадная, на четырех ногах, а люди такие мелкие, крошечные, только на двух передвигаются, поэтому был на помощь призван еще один сосед. Его преимущество состояло в наличии ружья. Сосед пришел, но вооружен был в основном нежеланием открывать пальбу в населенном пункте. Поэтому довольно вяло имитировал поиски, и решающего влияния на развитие не оказал.
Свято место пусто не бывает, и был призван Федорович. Мужик перманентно подшофе, и с радостью готов применить свое ружье. Тем более, что у него и все ксивы есть, ведь он егерь-рыбнадзор-лесник, и все это в одном лице, территория-то Национального парка. Он и прекратил мучения хищницы. Лиса во время бегства зашла еще в пару дворов, и там тоже нанесла урон.
Общее мнение было единодушным: наверняка больная. Поэтому всю погибшую птицу было решено закопать, а подоспевший ветеринар отделил часть лисы для экспертизы.
Вывод один.
Птицы! Сидите дома, обеспечивайте хозяев яйцами мясом пером и общением, и не спешите в путешествия. Что, собственно, Снежка и свято исполняет.

Гуси до бегства


Гуси после возвращения

Вечер

Начало осени, еще не было даже бабьего лета. День плавно угасает. Солнце заваливается на боковую, умаялось светить, насыщая землю жизнью. Ветра нет, на небе висят неподвижные облачки. Многие птицы уже улетели, аисты – за пополнением, соловьи – за партитурами, даже летучих вышей не видно, хотя им еще рано ложиться.
Тихо. Только раздается далекий лай собак, отрабатывающих корм, да двое мужиков о чем-то кричат, обсуждая новости. Все это так далеко, что кажется нереальным. Изредка проезжает машина, водитель торопится домой. Все соседи сидят за столом у себя. Сегодня они быстро и слаженно выкопали картошку. Приехал небольшой трактор, выбрал ее из сухого песка, и аккуратной дорожкой высыпал на борозды. Осталось только собрать и отнести.
Немного таких дней в осени. Скоро начнутся затяжные дожди, деревья попробуют откупиться от непогоды красотой листьев, но ветры все отберут. Осенняя красота будет радовать недолго, но ярко.
А вскоре придет и зима.

Ну, Илюха, ты даешь!

Закончилась служба, и все причастные постепенно расходились. На скамейке перед входом в храм в тени громадной липы мирно дремали две старухи. Они или хотели убирать в церкви, и ждали, пока все разойдутся, или их просто забыли родственники.
Сначала постояли общей группой, потом стали делиться, как амебы, группируясь по предполагаемым маршрутам. Кто-то ведь и не прямо домой собирался, а хотел заскочить в кафе ли, по случаю праздника, к милой ли, обсудить всякие проблемы, пока мужа нет дома. Да и просто не спешили выходить из прохлады на солнцепек. Как-никак до сорока доходило, и это в тени.
Сказано, «Спас – готовь рукавицы про запас», но это в перспективе, а пока – чистое небо, ни тучки, ни облачка, ни звука.
Чистое?
А что это там за пятнышко на небе, и растет мало-помалу, приближается…
Ни облачка?
А что это, как не зарождающаяся туча, да и ужасная какая…
Ни звука?
А что это за гул такой? Совсем не понятный. Вроде как сотня телег с деревянными колесами вскачь несутся по брусчатой мостовой. Да и колеса обтянуты железными шинами. Не иначе, для звукового эффекта. На таких сейчас и не ездит никто…
Смутное подозрение стало закрадываться в сердца прихожан. Кто живет поближе, быстренько улизнули домой. Но основная масса с печалью уразумела, что застряли тут надолго.
И точно.
Полыхая молниями и ужасая громом, из тучи вынырнул Илья. Толстый, с курчавой бородой, в невесть какой хламиде. Да и запашок от него был характерный, потянуло озоном, хорошо, что не серой. Шлепая босыми ногами по лужам так, что брызги стеной падали сверху, расшвыривая не глядя куда молнии, Илья устремился к своим фанатам и фанаткам.
— Привет, подруги! – весело заорал он и стал обнимать женщин. Те, которые постарше, подороднее, не успевали увернуться и были обцелованы. Особенные знаки приветствия достались Соломонии и Елесе.
Затем пришел черед мужчин. Но тут вышел небольшой афронт. Мужики предусмотрительно напустили вокруг себя облако нежнейших свежих сивушных масел. Прицел Ильи сбился, и траектория приняла неопределенный характер. Делу помог дождь, которые предусмотрительно сам же Илья и включил перед тем, как слезть со своей колесницы. Он освежил голову Ильи, да и сполоснул все его тело. Явно стало легче дышать. Привыкнувшая к озону толпа начала обмениваться впечатлениями, рассуждая, праведное ли дело так поливать праведников. О своем истинном лице как-то впопыхах все позабыли, в том числе недавние молебны о дожде.
Несколько разочаровавшись в своих поклонниках, Илья пошел бродить по селу. В основном ему все понравилось, но несколько физических замечаний он сделал. В трое местах лопнули древние осокори, и начали немного тлеть и дымиться. Не помогал делу и дождь. Досталось зазевавшейся свинье, но она, отмокнув в луже грязи, убрела к себе в сарай, а вот несколько куриц получили почетную приставку (через тире) «гриль». Выбитые стекла не в счет, нужно было створки фиксировать.
В целом встреча прихожан и представителя высших (в смысле вертикали) сил прошла без особых происшествий. Несколько мужиков, почесывая лысину, пытались выяснить, кому же первому пришла идея отмечать Илью? Ну, ладно еще, если бы по старинке, выпить там, подраться, слегка набедокурить, короче, как деды-прадеды завещали, так ведь нет же, подавай встречу с электоратом…
Резюме было кратким:
— Ну, Илюха, ты даешь! В следующий раз не слушай нас, дураков, а сиди себе в своих эмпиреях, и в земные дела не мешайся.

Илья спешит к фанатам


Илья швыряет молнии. Редкое фото с камеры наблюдения


Я успел сфоткать проезд Ильи по нашему селу. Если не перепутал кадры

Хроники 'Нжелы. Приговор

Если до конца месяца Снежана не начнет нести яйца, то у меня в начале октября будет суп с курятинкой.



Серия 22

Агрокультурная офтальмология

Почему у человека два глаза? Не для того, чтобы зрение было стереоскопическим. Мы же в жизни не носим специальные очки для кинотеатров. А только и исключительно для того, чтобы можно было рассмотреть любую проблему со всех сторон. Детально, как говорится. Что я сейчас и продемонстрирую на примере как безусловной пользы, так и отъявленного вреда сельского хозяйства, и все это с присущей мне четкой последовательностью.

1. Правый глаз.

Самый приятный способ жизни – в сельской местности. Свой собственный дом и участок не просто позволяют с комфортом отгородится от любого негатива, но и построить жизнь так, как сам считаешь правильным, полезным и интересным. Никто не указ! Хочешь такой дом – строишь такой, хочешь иной – строишь все равно такой, потому что он лучше. Не дом – картинка! Все в нем есть, сплошной комфорт, нега и наслаждение.

А вокруг! Цветочки, дорожки, дизайн и ароматы.

Ну, и грядочки, само собой. Картошечка там своя, перчики, огурчики-помидорчики. Да все так ровненько, как по линеечке, ухожено, и капельный полив. То есть строго по науке, хозяин спит, а огурец растет. А как вырастет, мы его тут же в баночку, да и закатаем. Пускай лежат баночки с огуречками в ящичках штабельками в погребочке, своего часа дожидаются.

Есть место и для деток с внуками, пускай приезжают, отдохнут от города, порезвятся на травке, позагорают на солныщке. А мы их ягодками покормим, дадим парного молочка с огурчиками, пусть детки кушают, и мамам будет чем заняться. Молочко! Оно такое ароматное, вкусное, теплое! С булочки корочку обломать, маслицем сливочным, самим сбитым намазать, это же нега и восторг. Можно и медку своего отведать, как же без улья-другого.

А вечерком, перед закатом, все дружно соберемся в беседке, вздуем самовар, да с пирожками, да с ватрушечками и попьем чайку, побеседуем, обменяемся новостями в кругу, как говорится, семьи. А гость зайдет – и ему рюмочку чайку, пусть знает наш достаток и хлебосольство.

Причем дизайн постоянно новый. Там красоту навел, потом тут, и только прогуливаешься и любуешься. Вроде как у тебя несколько вилл, как у Робинзона Крузо, сегодня тут ночуешь, а завтра уже в другом месте. И все это не выезжая за пределы ограды. Более того, и лакеи не нужны, чтобы ворота распахнуть, когда барин въезжает, все пульт делает, и прямо в гараж, пристроенный к дому, въезжаешь. Дождь ли, снег ли, а хоть в туфлях, хоть в босоножках садись в машину и езжай на здоровье. Кнопку нажал, все заперто и под контролем.

Нет, что ни говори, а хорошо в своем доме. Лучше, чем в городской квартире.

2. Левый глаз.

Пусть… Нет, два раза, как минимум! Причем в минуту! Что б его еще и разорвало. Его – это ведь меня, кстати. Два часа аннигиляции без очереди – самый разумный рецепт человеку без мозгов. И как меня угораздило поддаться на эту нет, не авантюру – много хуже, на убийство семьи и светлого будущего?

А начиналось – как в сказке.

— Милый, давай коттедж купим. Смотри, в городе опасно становится по вечерам, детки растут, усмотришь ли за ними вскоре? А там все рядом, свой дом – своя крепость.

Ну, и другие женские аргументы пошли в ход, вы про них знаете.

Сказано – сделано.

В итоге:

— куры, утки

— коза,

— кролики,

— грядки,

— сад,

— цветы,

— зона, мать ее, отдыха,

— игровая площадка

Это я так, условно. На самом деле еще больше. Причем тезис «В тесноте, да не в обиде» не срабатывает изначально. Еще не успеваешь въехать на дорожку к гаражу, как уже летят вопли:

— Осторожней, не поцарапай цветы!

Выходной день строиться по такому примерно плану:

1. Подъем в пять часов. Нужно задать корм животным и птице. Спрашивается, зачем кормить кроликов, если они все равно беспощадно дохнут? Хорошо хоть водопровод проведен в клетки и вольеры, не нужно с ведрами воды бегать. А ведра корма (туда) и навоза (оттуда) не считаются.

2. С семи часов подготовка к бане. Ее нужно помыть, принести дров, приготовить веники. Это не снимает ничего с огородной нормы. Вскопать, починить бортики грядок, или прополоть, или принести удобрений, или еще что – это уж как высшее начальство скажет.

3. В восемь часов детки и внуки выпивают все молоко, и мне остается хлебать черный кофе. Если он остается. Почему на мою утреннюю кашу никто не претендует?

В будний день то же самое, только вставать пораньше.

Сегодня я постарался и здесь прополол. Но вчера там, вон там и еще сзади снова выросло. Не то выросло, что нужно. А то, что нужно, не выросло. Значит, завтра прополоть столько же, сколько и сегодня, но в три раза больше, а потом смотаться на базар привезти то, что засохло уже два раза.

Кстати, про смотаться. Машина в гараж не въезжает уже давно, не помещается внутри. Там все завалено мешками с кормом и удобрениями, плющилками, молотилками и веялками, граблями, заступами, лопатами, косами, серпами и триммерами. Это я не приступал к перечислению электрических и аккумуляторных приспособлений, а также пил, ножей и секаторов. То есть только в общих чертах обрисовываю ситуацию.

Правда, цветник поднимает настроение. Очень красивые цветы. И ароматные – мечта садовода. Красивые на картинках в каталоге, а аромат – в статьях про описание сорта. В реалии беспрестанная носка навоза от птиц и животных, старательное закапывание в землю, и я уже сам начинаю «благоухать» как профессиональный садовник. Только без цветов.

Зато познания в химии увеличились непомерно. Всю таблицу Менделеева выучил в практическом плане, какие признаки недостатка чего в каком листе, и как это исправить. Ну, метод один и тот же, покупай побольше, подороже и почаще, а потом закапывай, поливай или прыскай. Главное, результат гарантирован, стабильное увядание. Я уже привыкать начинаю.

Вообще не все так плохо, как могли бы подумать далекие от практической аграрной науки несведущие горожане. Главное, результат при упорном, тяжком труде гарантирован. Конечно, неудачный в метеорологическом плане год может ухудшить показатели, но незначительно. И вот почему.

Все, что посажено или посеяно, на верном пути к заморозкам (весной), засухе (летом), заморозкам (осенью). Если признаков увядания нету, значит, вредные червяки уже успешно обгрызают корни. А чтобы хозяева не переживали, что погибает хорошее растение, оно погибнет не хорошим: его сверху атакуют антракноз, кладоспориоз, мучнистая роса, оливковая пятнистость, пероноспороз, септориоз, серая и белая вершинная гниль, склеротиния, фитофтороз и другие няшные прелести жизни. То есть ни одно здоровое растение не погибнет, я отвечаю. Оно сначала будет долго мучиться, болеть, страдать, всех дома изведет, а только потом отдать концы. Ибо души у них нет. Будь у них душа, они бы рожали сразу шоколадные булки с повидлом, помидоры в банках, а огурцы сами домой прибегали.

Есть, конечно, альтернатива. Не маяться страданиями, а реально купить только газонокосилку, и даже цветы не сажать. Ибо коготок увязнет, всей птичке пропасть. Народная такая паремия, понимаешь.

Утиная история , изложение второе

Субботний день, сентябрь в разгаре,
Гляжу – людишки в винном баре,
Сидят, сумняшеся ничтоже,
Пьют водку там (и пиво тоже),
И жрут, простите за слова,
Пихают, словно в три хайла.
Супы, жаркое и котлеты,
Тефтели, зразы, тарталеты,
Салаты, рыбу, даже сыр,
Аж пар свистит из разных дыр.

Обуян голодом и жаждой
И я пошел к ларьку отважно.
Увидел бирок длинный ряд
И обстоятельствам не рад:
Ну где мне взять ту прорву денег,
Чтобы купить хотя пельмени?

Но тот, кто ищет – тот найдет,
И вот я открываю рот,
На продавца гляжу я грозно
И говорю весьма серьезно:
«Прошу мне взвесить птицу эту!»
(Что совершенно по обету
Употреблять мясную пищу
В три года раз, примерно, тыщу).
Со стуком челюсти захлопнув,
В кулек пихаю птицу ловко,
И, полный завершив расчет,
Домой побрел я, идиот:
Не ведая, что ждет в дальнейшем,
Гордился выходкой глупейшей.

Оттаяло природы чудо.
Его я положил на блюдо.
Наитьем свыше осенен
Пеньков увидел миллион.
Их начал я щипать руками,
Зубами грызть, топтать ногами,
Но безуспешность процедуры
Придать приятный вид для шкуры
Меня повергла в размышленье
Чтоб новое найти решенье.
И вот, припомнив опыт свой
Беру пинцет, беру другой
(Один – технический, для пайки,
Другой – чтоб брови без утайки
Девчонка другу предъявила
И услыхала – «Очень мило…»),
И начинаю тело птицы
Полоть, как раньше жали жницы
Со всем старанием, при этом
Серпы я заменил пинцетом.

Ну, миллион не миллион,
Но перьев Пульмана вагон
Навыковыривав с грехом
Я встал в тупик. Что это – он?
Оно? Она? На крыльях – перья;
И захотелось, хлопнув дверью,
Уйти за тридевять земель
Искать ответ – кто этот зверь,
Который, словно бы во сне
Имеет шерсть в своем гузне.

Но все, начавшись поздно-рано
Конец имеет, и нирвана
Тебя неспешно покрывает
И жизнь помалу поправляет.

Слова привыкнув почитать,
Решил я справочник читать
(Который для меня как прыщик)
«О вкусной и здоровой пище»,
И вычитал (не между строк!),
Там четкий получил урок,
Что тельце бедное обязан
Немного подержать над газом.

Легко советовать, друзья.
Вообразить, увы, нельзя
Весь шум, и дым, и треск, и чад,
Сугубо действиям не рад,
Тружусь я, руки обжигая,
А жир, стекая, знай пылает.

Окончив пламя процедуру
Пошел купать я эту дуру
Водичкой тепленькой, без мыла,
Чтоб было вкусненько и мило.
Но, полежав минут пяток
Мерзавка выпустила сок,
И бледно-розовой водицей
Покрыла стол, меня сторицей
За муки прошлые браня
(Неблагодарная свинья!).

Всю грязь собрав весьма умело,
Я новое освоить дело
Решил, и начал расчленять,
Собрав орудий грозну рать:
Пилу, и клещи, и топор,
Кусачки, ножик, гвоздодер,
Настольный плотницкий станок
Зачем-то сдуру приволок,
Тиски, «апценьки», метр с линейкой,
Ведро, корыто, тазик с лейкой,
(Скажи, тут хоть куда семейка!).
Пила не пилит, нож тупой,
Ну что поделать мне с тобой!
Решил изысканные средства
Отставить в сторону все вместе,
И, откопав кусок доски,
Рублю я птицу на куски.
Но время позднее – час ночи,
Соседка спать, наверно, хочет,
Рублю тихонечко, чуть слышно,
И от того хреново вышло:
Не попаду два раза в место
И птицу превращаю в тесто.

Но справился и с этой ролью,
Итог: ура! С нее довольно,
И гордо достаю сотейник
(Я умных слов большой затейник!)
И, масло положив на дно
Ошметки сыплю заодно.

Что началось! Кино и немцы!
Я не видал таких коленцев,
Чтоб птицы рубленой кусочки
Клиента довели до точки.
Они корячились. И жиром
Плевались. Старший по ранжиру
Кусок пытался улизнуть
Со сковородки в дальний путь.
Которые куски помельче –
Те просто мне вцепились в печень:
Ругались, дрались и шкворчали
И чуть не в небо улетали.
Держать их не пускает жир:
Проклятый жир прожег до дыр.
Но нет! Ни разу я не струшу,
И процедуру не нарушу.
Затем пришла мысль поновее:
Чтоб дело повести бодрее,
Нельзя ли сразу два кусочка
Поджаривать до нужной точки?
И оказалось: целых пять
Уложишь – дно еще видать.
Так, эмпирическим путем
На кухне дрались мы вдвоем,
Смеясь попеременно с плачем,
И приближался миг удачи.

Понятно, дальше было проще:
Беру морковочку потолще,
Лучок нарезал, и чеснок
Я в ступке мелко истолок.
Натер на терке пастернак
(Я кулинарии не враг!),
И потушил на сковородке,
Куда все высыпал я горкой.
Заправил жареной мучицей,
Добавил тепленькой водицы,
И три часа оно тушилось,
Пока в еду не превратилось

Но вышли, правду говоря,
Там далеко-о не трюфеля.

Друзья! Какой же сделать вывод
Должны вы, завершая чтиво?
Различный опыт, правда, нужен,
И опыт кухни не досужен,
Но нет ценнее человека,
И он теперь есть символ века,
А не компьютеры, законы,
Заводы, фабрики, нейлоны.
И каждый должен непременно
Владеть искусством совершенно
С другими правильно дружить
И им на помощь приходить.
Уметь понять, что другу тяжко,
Портретной поддержать бумажкой,
А нет ее - и словом можно
Дела поправить осторожно.
Тогда нормальная семья
И уточкой себя, любя,
Побалует, едой телесной,
Затем духовной будет место,
Затем и к сексу перейдет
Еды наевшийся народ.

Друзья, следите за моралью,
Гоните дальше грусть с печалью,
На помощь ближним приходите
И тем судьбу свою вершите.

Когда в семье покой и лад,
То каждый будет жизни рад.
Кто моего не вкусит блюда,
Голодным дальше, верно, будет.

© ЛСВ, 24/09/2000