Тихий плач раздался издалека. Даже неясно, реально ли кто-то плачет, или ветви скрипят на ветру, или угрюмая погода будит в мозгу неясные образы? Но нельзя не прислушиваться, откуда писк и стон, где плачет маленький, куда бежать спасать?
Между порывами было слышно более отчетливо, но уловить направление долго не удавалось. Вроде вон в той стороне, а если повернуться боком, то совсем даже в другой.
Пришлось идти, и уши у меня были локаторами. Да, вот отсюда идет звук, но ничего и никого нет. Лесок, даже рощица, на берегу местной речушки. Но ничего нет ни на земле, ни на деревьях. Ничего, кроме жалобного плача потерявшейся кошки.
После получаса бесплодных поисков источник был обнаружен. На старую, толстую и высокую ольху залез котенок примерно полутора-двух месяцев. Руками его не достать, моя большая лестница (самая большая в околотке, ее без меня берут и аккуратно потом вешают на место) не достает и до середины. Осталось уповать.
Местные жители встрепенулись. Приключилось паломничество. Человеческая сообразительность начала выделывать удивительные эвольвенты. Раз котик сидит на дереве уже вторые-третьи сутки, то естественно, он хочет кушать. Поэтому начали появляться дары, но без данайцев. Можно было спускаться в столовую. Основным посулом к тому, чтобы слезть, были волшебные слова «Кис-кис». (Кратность применения не влияет на результат).
Этот рыжий мерзавец несомненно сошел бы, если бы умел ползать вниз. Не получалось ли у него, или курс «Жизнь на дереве» входит в программу воспитания человечества, но принесенные яства покоились у подножия, не снедаемые даже муравьями.
На четвертый день подлец стал применять тактику экономии ресурсов. Дерево хоть и в низинке стояло, но обзор был с него как с наблюдательного пункта просто потрясающий. Все на ладони. И котеночий концерт начинался только тогда, когда появлялись люди. И люди появлялись! Каждый, кто проходил мимо пешком или проезжал на велосипеде считал своим долгом чести остановиться, углубиться через мусор, который туда прилежно относила соседка, в дебри, потратить полчаса на поиски источника звука, убедиться, что помочь нельзя, произнести волшебные «Кис-кис!» и отбыть восвояси, вычеркнув из жизни потраченное время. Обряд выполнен.
Мне его видно было практически от дома, если присмотреться и знать, куда обсервировать. На пятый день я его не обнаружил, но редкие вопли подтверждали status quo. Пошел на рекогносцировку. В результате наблюдений установил, что этот дрессировщик прекрасно ползает по дереву. Расстояние по высоте между ветками – не меньше метра. Этот «беспомощный» отлично бродит по ярусам очевидно, чтобы увеличить аудиторию.
На шестой день вопли стали слабее, реже, более жалостливыми и грустными.
«У кошки четыре ноги,
Позади ее длинный хвост,
Но трогать ее не моги
За ее малый рост, малый рост»
— такие слова вложили Леонид Пантелеев и Григорий Белых в уста Мамочки.
Что делать, на седьмой день, взяв лопату, пошел совершать последний обряд. Куда же она свалилась? Нигде нету. А если пошире поискать? Столько же.
Этой дряни надоело глотку попусту драть, она слезла и ушла домой. Даже не поблагодарив зрителей.
Между порывами было слышно более отчетливо, но уловить направление долго не удавалось. Вроде вон в той стороне, а если повернуться боком, то совсем даже в другой.
Пришлось идти, и уши у меня были локаторами. Да, вот отсюда идет звук, но ничего и никого нет. Лесок, даже рощица, на берегу местной речушки. Но ничего нет ни на земле, ни на деревьях. Ничего, кроме жалобного плача потерявшейся кошки.
После получаса бесплодных поисков источник был обнаружен. На старую, толстую и высокую ольху залез котенок примерно полутора-двух месяцев. Руками его не достать, моя большая лестница (самая большая в околотке, ее без меня берут и аккуратно потом вешают на место) не достает и до середины. Осталось уповать.
Местные жители встрепенулись. Приключилось паломничество. Человеческая сообразительность начала выделывать удивительные эвольвенты. Раз котик сидит на дереве уже вторые-третьи сутки, то естественно, он хочет кушать. Поэтому начали появляться дары, но без данайцев. Можно было спускаться в столовую. Основным посулом к тому, чтобы слезть, были волшебные слова «Кис-кис». (Кратность применения не влияет на результат).
Этот рыжий мерзавец несомненно сошел бы, если бы умел ползать вниз. Не получалось ли у него, или курс «Жизнь на дереве» входит в программу воспитания человечества, но принесенные яства покоились у подножия, не снедаемые даже муравьями.
На четвертый день подлец стал применять тактику экономии ресурсов. Дерево хоть и в низинке стояло, но обзор был с него как с наблюдательного пункта просто потрясающий. Все на ладони. И котеночий концерт начинался только тогда, когда появлялись люди. И люди появлялись! Каждый, кто проходил мимо пешком или проезжал на велосипеде считал своим долгом чести остановиться, углубиться через мусор, который туда прилежно относила соседка, в дебри, потратить полчаса на поиски источника звука, убедиться, что помочь нельзя, произнести волшебные «Кис-кис!» и отбыть восвояси, вычеркнув из жизни потраченное время. Обряд выполнен.
Мне его видно было практически от дома, если присмотреться и знать, куда обсервировать. На пятый день я его не обнаружил, но редкие вопли подтверждали status quo. Пошел на рекогносцировку. В результате наблюдений установил, что этот дрессировщик прекрасно ползает по дереву. Расстояние по высоте между ветками – не меньше метра. Этот «беспомощный» отлично бродит по ярусам очевидно, чтобы увеличить аудиторию.
На шестой день вопли стали слабее, реже, более жалостливыми и грустными.
«У кошки четыре ноги,
Позади ее длинный хвост,
Но трогать ее не моги
За ее малый рост, малый рост»
— такие слова вложили Леонид Пантелеев и Григорий Белых в уста Мамочки.
Что делать, на седьмой день, взяв лопату, пошел совершать последний обряд. Куда же она свалилась? Нигде нету. А если пошире поискать? Столько же.
Этой дряни надоело глотку попусту драть, она слезла и ушла домой. Даже не поблагодарив зрителей.
Комментариев нет:
Отправить комментарий